Я снова беременна! — с улыбкой сообщила Женя родителям за завтраком.
— Я снова беременна! — с улыбкой сообщила Женя родителям за завтраком. — Буду рожать. Дети — это счастье.
— Беременна? — поперхнулся яичницей Максим Николаевич. — Женя, у тебя и первый ребёнок растёт без отца, целиком на нашем обеспечении. Куда тебе второго?
— А что ты предлагаешь? — Женя резко поднялась из-за стола. — Можешь не поддерживать, но этот ребёнок родится. Я хочу большую семью.
— Жень, но ты ведь даже себя с трудом содержишь, — растерянно проговорила Маргарита Сергеевна. — Нам с отцом всего по сорок четыре, мы не готовы снова быть няньками. Я и так год просидела в декрете с Вовой вместо тебя.
— Мам, не будь такой эгоисткой, — с упрёком бросила Женя. — Всё о себе, да о себе.
Женя была единственным ребёнком в семье. Молодые, энергичные родители всегда гордились её успехами: учёба шла отлично, институт, перспективы. Они только выплатили ипотеку, впервые за долгое время могли позволить себе жить спокойно, не вкалывая на износ. Но всё изменилось, когда Женя на втором курсе вдруг заявила: она ждёт ребёнка.
— Как так, дочка? — выдохнул Максим Николаевич. — А отец ребёнка знает? Он вообще в курсе?
— Это мой одногруппник, Витя, — нехотя призналась Женя. — Он согласен признать ребёнка. Только его мама против — говорит, жениться рано.
— Ну хоть у кого-то голова на плечах, — мрачно отозвался Максим Николаевич. — Нам, видимо, тоже надо было запретами заниматься, пока не стало поздно. А теперь всё — назад дороги нет. Придётся растить.
— Всё нормально, я рожу, а мама побудет в декрете, — радостно сказала Женя. — Так у многих. Потом получу диплом, устроюсь, всё будет.
— Прости, с чего это я должна уходить в декрет? — с удивлением посмотрела на дочь Маргарита Сергеевна. — Меня вот-вот должны повысить. А если уйду — прощай, карьера.
— Ну мам, ты же не хочешь, чтобы я осталась без образования? — с наигранной обидой надулась Женя. — У других родители радуются, когда узнают о внуках. А вы только упрекаете. Разве можно так обращаться с беременной?
После долгих разговоров и споров Маргарита Сергеевна с мужем смирились. Конечно, стать бабушкой и дедушкой в сорок им не хотелось, но выбора не было. В комнате Жени сделали ремонт, купили детскую кроватку, собрали всё необходимое.
Спустя семь месяцев в семье появился Володя. Сначала Женя была увлечена малышом — кормила, гуляла, играла. Иногда к ним заглядывал Витя — нерешительно, виновато улыбаясь. Один раз он принёс подгузники, пару раз сунул в руки немного денег. Выглядел он при этом так, будто и сам не понимал, зачем пришёл.
А потом Жене надоело сидеть дома с ребенком. Она все чаще отпрашивалась у матери с отцом то погулять, то к подружкам. Потом внезапно затеяла восстанавливаться на учебе.
И переехала к подружке в съемную комнату, оставив Володю с бабушкой и дедушкой. Те поначалу даже не поняли, что Женя переехала. А когда осознали, было уже поздно.
– Что значит, ты снова учишься, а мне нужно брать отпуск по уходу за ребенком? – поинтересовалась у дочери Маргарита Сергеевна. – Ведь знаешь же, у меня работа.
– Я теперь тоже занятой человек, – отмахнулась Женя. – Ну сами же мне говорили, что обязательно нужно получать образование и профессию. Вот, я этим и занимаюсь, но вам опять что-то не нравится.
– Вообще-то, мы рассчитывали, что ты устроишь ребенка в сад, а потом уже продолжишь учебу, – раздраженно ответила дочери Маргарита Сергеевна. – Но видимо, это напрасные надежды.
– Я устала с ним сидеть, Вовка тебя слушает, а меня нет, – заканючила Женя. – Ну все, хватит спорить.
– Вернись домой немедленно, – потребовала Маргарита Сергеевна. – Хотя бы вечерами занимайся сыном, будь так добра.
– Ну мама, он мешает мне учиться, – возмутилась Женя. – Давай я буду иногда сидеть с ним в выходные.
Маргарита посмотрела на дочь, а потом просто махнула на нее рукой. Разговаривать было бессмысленно. Они с трудом дотянули до садика, Маргарита Сергеевна даже уволилась с работы, чтобы сидеть с внуком.
А еще через год Женя снова бросила институт, заявив, что передумала становиться маркетологом. Она решила стать бровистом, окончив недельные курсы в салоне красоты неподалеку. Тут уже не выдержал Максим Николаевич.
– Да какие тебе курсы, – рявкнул он. – И так на нашей с матерью шее едешь, еще и ребенка туда взгромоздила. А сама то по клубам, то по гулянкам шатаешься.
– Я устроюсь на работу, – заявила отцу Женя. – А вы сможете, наконец, перестать меня тыкать своими деньгами.
– Начни жить со своим ребенком, растет как сирота при живых родителях, – потребовал у дочери Максим Николаевич. – Что-то его папаша вообще не разбежался алименты тебе платить.
– Мы о них и не договаривались, мама Вити была против, – пробормотала Женя. – А я ее немного побаиваюсь.
– Лучше бы ты в постель с парнями ложится побаивалась, – махнул рукой на дочь Максим Николаевич. – В общем, сына ты должна обеспечивать сама. Мать вообще не нанималась им заниматься круглые сутки.
Несколько месяцев Женя действительно покорно изображала примерную дочь. Ночевала дома, приводила сына в сад и сама его забирала. Она работала в салоне, расположенном в соседнем квартале, понемногу набирала клиентов.
Родители радовались тому, что Женя, наконец, взялась за ум. Но потом та снова отпросилась уехать с друзьями за город, потом вечером предпочла дискотеку скучному укладыванию сына спать.
Родители встревожились, но сочли неразумным слишком закручивать гайки. Они прекрасно понимали, что в этом случае с Жени станется снова взбрыкнуть и покинуть родительский дом.
А ведь только удалось хоть немного вздохнуть с облегчением. Но вот Женя объявила о новой беременности. И тут родители поняли, что слишком долго потакали дочери. Они обсудили ситуацию между собой. А вечером Женю с работы встретили отец, мать, сын и собранные чемоданы.
– Что это за демонстрация? – поинтересовалась Женя у Маргариты Сергеевны и Максима Николаевича, – Мы куда-то едем?
– Да, вы с сыном отправляетесь к отцу твоих детей. Теперь это будет его проблемой, а не нашей.
– Вы с ума сошли, – попятилась Женя. – Меня там его мамаша заживо сгрызет и не подавится.
– Нет, это ты с ума сошла, если думала, что можешь бесконечно гулять и рожать, словно кошка. Вам с Витей уже по двадцать три года. Пора нести ответственность за свои поступки. – веско сказал дочери Максим Николаевич.
Они усадили упирающуюся Женю в машину, погрузили в нее чемоданы и поехали по адресу Вити. Тот жил в частном доме, не слишком далеко. Калитку им открыли далеко не сразу. А за ней обнаружилась очень недовольная женщина, ровесница Маргариты и Максима.
– Что нужно, зачем вы эту сюда притащили, – поинтересовалась она. – Вити дома нет.
– Ну и прекрасно, он приедет, будет сюрприз, – энергично начал вытаскивать чемоданы Максим Николаевич. – Видите ли, наша дочь снова беременна. От вашего сыночка, как она сама призналась. Но мы не готовы нести бремя ответственности сразу за двоих внуков. Поэтому доверяем сделать это их отцу, вашему Витеньке.
– Не нужен нам тут никто, – возмутилась женщина, представившаяся Аллой. – Еще чего, мало ли где ваша дочка себе пузо нагуляла.
– Отказываетесь – прекрасно, значит, делаем генетический тест, уже можно, даже для плода, а потом ждите иск в cуд и aлименты. А если Витенька не станет платить – в перспективе запрет на выезд из страны, а может и тюрeмный срок. Отличная строчка в резюме, я считаю. Ведь делать детей ваш сын уже умеет, – улыбнулась Маргарита Сергеевна потенциальной сватье. – А отвечать за свои поступки – нет.
– Да мы же не отказываемся, – отступила Алла. – Пусть поживут, попробуют, может, что и выйдет.
– Нет, это мы уже проходили, – покачал головой Максим Николаевич. – Три года внука растили. Теперь только свадьба и официальное признание отцовства. Пусть уже головой думают.
Возражения родители Жени больше не принимали. Они оставили дочь жить в доме у Вити, хотя его мать и не слишком радовалась этому обстоятельству. Скоро Женя уже поедет рожать. С отцом ребенка ее расписали быстро и без лишней пышности.
Витя работает курьером и пытается обеспечивать молодую семью. А Жене теперь не до гулянок – в доме свекрови ей поневоле пришлось следовать новым порядкам. Теперь она с тоской вспоминает жизнь с родителями. Но те больше не согласны взваливать на себя чужую ответственность.
…День рождения Витеньки — их первого сына — пришёлся на апрель. Маленький серый пакетик торта, купленный в ближайшей кондитерской, стоял на столе нового жилища Жени и Вити. Желтенькая свечка, слегка перекошенная, дрожала от сквозняка. Женя нервно крутилась, встречая редких гостей — почтальона с письмом и соседа, уносящего пустые пакеты. Всё это казалось ей почти анекдотом: какой торт, какое торжество — ей некогда было думать о праздниках.
— Мам, ты уже пришла? — тихо спросила она, глядя за дверь.
— Я тут, всё под контролем, — отозвалась Маргарита Сергеевна, сидя на стуле среди коробок с вещами сына и зятя. Её лицо было суровым, даже немного незримым каменным.
Несколько минут тишины. Витя вошёл — сонный, с помятым лицом, но каким-то трогательно счастливым.
— Где второй ребёнок? — поцеловал он Женю в лоб.
Женя почувствовала, как подступает ком в горле.
— Он с нами, — выдохнула она. — Новый. Как только родишь — вот он и появится.
Витя обменялся взглядом с мамой — двумя опционами: напряжение и твердость. Мама опять отвернулась, начала засовывать что‑то в пакет.
С той поры жизнь Жени изменилась до неузнаваемости. Дом Вити стал местом упорядоченности: ежевечерние тишины, уборка по расписанию, трёхразовое питание, бесконечные разговоры о бюджете. Его мама — строгая, но справедливая, пыталась выстроить режим для нового рода. Ясно было: это не роскошь — это требование.
Женя пыталась ворваться во взрослую жизнь: записалась на курсы грядущего дизайна, подрабатывала фотографом на свадьбах (кофейня на углу предлагала ей съёмку дешёвых мероприятий). Но уже спустя месяц поняла: время для «красивой» жизни исчерпано. Ей приходилось сидеть с Витей, укачивать младенца, кормить, пеленать, помогать по дому. Яркие объекты — курсы, прогулки, тусовки — исчезли в приоритете. Всё свелось к одной задаче: выжить, обеспечить сыновей. Иногда даже с опозданием запугивали — даже заставили изменить расписание, чтобы вовремя быть дома.
На третьем месяце беременности жёлудок Жени отказывался… Витя возил её к врачам, поддерживал. Было видно — он старается, привозит фрукты, апельсины, морсы. Их сын, мальчишка Володя, с любопытством гладит мамин живот.
— Мама, там братика кушают? — шепчет он, прижимаясь к ней.
— Да, сынок, — шепчет Женя, держа его за руку. — Там братишка живёт.
Среди новых забот всё-таки случаются серые пятна — воспоминания о родительном доме, родителей, разговоре с отцом. Они удалились, но не разорвались. Женя всё чаще думала: неужели это действительно семья, которую она могла себе позволить? Неужели взрослость, ответственность — это её путь?
На седьмом месяце между Витей и Женей произошёл первый серьёзный конфликт. Женя с сыном закрылись в комнате, Витя стал шумно ходить, потом тихо сказал:
— Дорога моя, ты куда уходишь?
— Мне нужно — подумать, — срывалось у неё. — Я хочу знать, что будет дальше. Что будет со мной, с вами?
— Я хочу, чтобы ты осталась, — простое признание, весь такой без прикрас.
Женя, глядела на него — устала, но неожиданно улыбнулась:
— Я останусь. Но хочу: больше никуда не уходить. Мы вместе. Договориться, что всё будет чётко.
Витя кивнул.
— Будет. Всё будет.
…*
Радостная суматоха. Весна. В мае Женя рожает дочку — Машу. Ребёнок родился в простой больнице, но для них — как подаренное чудо. Женя держит малыша, Витя — Володю — у качели. Он подходит, осторожно протягивает руку.
— Маша… — Володя едва смог выговорить имя сестры.
Женя улыбается сквозь слёзы. Всё стало новым.
Вернувшись домой, семья наполнила дом голосом старшего сына и криками младшей. Машины вечерами стояли у дома; Витя приносил продукты, готовил ужин. Женя вставала ночью — грудью носила малышку. Тяжело не было — по‑новому легко.
Прошло полгода. Жене ломают суставы, ручками держаться за почти годовалую Марту, но глаза горят. Они с Витей сидят на балконе — тёплый вечер, Володя рисует мелом машины по тротуару, Мару спит. Жизнь — такая простая и нормальная. Такая взрослая, правая.
— Я счастлива, — выдохнула она.
— И я,— улыбнулся он, обнимая её.
Глотая этот момент. Внизу — привычный двор. Но дом уже полный.
Осенью того же года, когда младшей было полгода, к ним приехали родители Жени. Тихо. Пока светило солнце, Маргарита Сергеевна просто присматривала за Володей, помогала готовить. Но однажды за ужином — разговор:
— Жень, а вы разве не думали проходить курс педиатрии? Чтобы детям было легче?
Женя посмотрела на маму — устала, но мирно ответила:
— Я думала, мама. Но мы пока справляемся.
Маргарита вздохнула:
— Просто тогда, когда мы дикие возраста родителей, нас воспитали. А вы… вас никто за ручку не водил. И сейчас вас сложно переубеждать.
Слова не ранили, а греют. Женя взяла маму за руку:
— Спасибо, мама. Но вы не сдаётесь — я тоже.
— Я знаю, — улыбнулась Маргарита. — Просто хочу, чтобы ты помнила: мы всегда рядом. Не против — рядом.
Год спустя их дом оживает на праздник «Православие». За столом — семья. Володе семь, Маре полтора. Рисуют, смеются, обсуждают школьные успехи и поделки. В углу играет гитара. Витя и Жень шепчут слова благодарности. Родители Жени тихо поздравляют, улыбаются.
Бывшие разногласия растворились в объятиях. У каждого — своя жизнь, но общая — счастливое настоящее.
Женя стала не той девушкой, что срывается на дискотеку, забывая о сыне. Она стала взрослой женщиной, нежной матерью, способной сохранить семейный очаг. Её взрослость не принесла свободы от ошибок, но дала шанс выбрать правильно. А ответственность стала её силой.
…И когда однажды на пороге появился юный сосед, забывший забрать мяч, Володя крикнул: «Мама, можем мы?», — Женя улыбнулась, крепко сжала руку Вити — свою опору. Простую, но настоящий дом.
Продолжение:
Жизнь — не фильм, она звенит от мелочей. От плитки луж под дождём и сухариков, раздающихся по углам. Но в этой обыденности жива главная ценность: ты сама выбираешь — взрослеть и любить — или оставаться в угаре и ожидании чуда. Женя выбрала. И её семья теперь — реальность, а не сон.
